Межевание в Новой Москве

О нравственном смысле архитектуры замечательно сказал П. В. Гоголь: «Архитектура тоже летопись мира: она говорит тогда, когда молчат и песни, и предания и когда уже ничто не говорит о погибшем народе. Пусть же она, хоть отрезками, является среди наших городов в таком виде, в каком она была при отжившем уже народе, чтобы при взгляде на нее осенила нас мысль о минувшей его жизни и погрузила бы нас в его быт, в его привычки и степень понимания и вызвала бы у нас благодарность за его существование, бывшее ступенью нашего собственного возвышения».

Удивительное чувство должны испытывать старые москвичи, попавшие сегодня в район Арбатской площади. Их охватывает атмосфера одной из самых оживленных к современных магистралей столицы. Перед ними предстают двадцатишестиэтажные громады; напротив знаменитой «Праги» стоит бетонно-стеклянное здание нового почтамта; но если они не потеряли еще живое ощущение памяти родного города, то как бы сквозь широкие стекла этого современного здания должны они видеть крошечную, почти треугольную плошать, застроенную маленькими домиками начала прошлого века, с фонтанчиком посередине, которая называлась Собачьей площадкой, один из самых некогда поэтических уголков Москвы. Там был дом Соболевского, где бывал Пушкин, там в одном из снесенных ныне домов, с садом, службами, флигелями начиналось действие тургеневского «Дыма». Там стоял и домик, где жила в свое время семья Ульяновых. Так в одной атмосфере - современного города существует для них и другая, а точнее- другие. Нужно только для этого иметь чувство и фантазию. Как сказал Ките: «Я ни в чем не уверен в такой степени, как в том, что чувства сердца священны, а фантазия истинна». Межевание в Новой Москве может заинтересовать всех владельцев земельных участков.

Гете в одной из бесед, записанных Эккерманом, называет архитектуру «застывшей музыкой» и отмечает, что настроение, создаваемое архитектурным искусством, близко к эффекту, производимому музыкой.